Секретные дневники Нонны Баннистер

Продолжение. Начало в № 10, 11, 12, 13, 15, 16, 17.

Русские подразделения отступили, а немцы еще не пришли, и мы были в «подвешенном состоянии» — все думали о грядущем. Вскоре стали приходить тревожные сводки с обеих сторон. Новости от русских были горестными для тех, у кого были родственники в последних уходящих в эвакуацию составах. Похоже, что некоторые из последних поездов были подорваны самими русскими, и все в них погибли. Некоторые из последних поездов были нагружены заключенными из русских тюрем, но среди них оказалось и много таких, кого захватили по дороге русские солдаты. Русским надо было двигаться быстро, и они решили взорвать поезда, нежели бросить их. До заключенных им не было никакого дела, и гражданские лица оказались жертвами обстоятельств.

Поскольку большинство наших родственников было в последних составах, мы надеялись и молились, чтоб их не было среди тех, кто погиб. Однако мы не знали наверняка, и потому были угнетены.

Однако, новости с немецкой стороны были не менее угнетающими. Похоже, русские партизаны снова и снова нападали на немцев в лесах, и было убито много немцев. Это возбуждало огромную подозрительность среди немцев по отношению к любому русскому, даже к тем, кто остался после отступления войск. Начались убийства всех, кто казался им подозрительным, особенно молодых мужчин и мальчиков; они также убили и некоторых женщин и стариков. Все это означало для нас одно: нам лучше прятаться в укромных местах, хотя бы до тех пор, пока не пройдет первая волна немецких войск.

Папа уже начал копать тоннель из подвала бабушкиного дома в наружный погреб. Он хотел соорудить искусственную стену между подвалом и погребом, чтобы можно было спрятаться. Папа беспокоился о бабушке, маме и обо мне и пытался придумать, как бы защитить нас от того, что надвигается. И ему пришло в голову, что мы должны уйти в соседнюю деревню, где были бы в большей безопасности. Там было полно еды, которую мы могли бы предложить немцам, чтобы установить хоть какой‑то контакт между  ними. Однако бабушка не хотела бросать дом из страха, что он будет разграблен или сожжен. Она решила остаться и готовить для папы, пока он прятался в своем тоннеле.

Так, несмотря на мамин протест и слезы, было принято решение — мама должна уйти со мной в соседнюю деревню, которая была не менее, чем в 11 милях отсюда. Папа пообещал присоединиться к нам, как только первая линия фронта пройдет. «Все будет хорошо», — повторял он.

Бабушка собиралась оставаться в доме, а не прятаться в тоннеле. Она говорила: «Даже самый худший немецкий солдат не станет обижать такую старуху, как я».

Готовясь к поездке, мама и я собрали некоторую одежду и вещи, которые бы понадобились нам, и погрузили их в телегу. Папа говорил, что для нас безопаснее будет войти в деревню к вечеру или, по крайней мере, до наступления темноты; он беспокоился, как поведут себя русские самолеты, увидев нас бредущими через поля. Папа даже не вспомнил о минах на полях, но я уверена: после того, как мы выдвинулись, он вспомнил о них и напереживался. Мама придумала как пробраться: надо было подталкивать впереди себя на тележке мешок с камнями и идти по этой тропинке. Мама шла впереди меня, я за ней. Меня позабавила мамина находчивость.

А в это время в доме папа и бабушка заканчивали сооружение тоннеля. И ждали,  когда придут первые немцы. Самое худшее, что ожидали от немцев — это то, что в первые дни они будут обшаривать пустые дома в поисках провизии; а если люди будут в доме, они не станут этого делать.

Мы с мамой продолжали идти по полям, и мамина идея катить камни впереди себя работала неплохо. Однако уже темнело, и было плохо видно. Также это занимало очень много времени, и стало казаться, что придется идти всю ночь. Мы обе очень устали и проголодались, но не решились остановиться и передохнуть. Мы старались держаться середины полей и не приближаться к лесистым участкам в страхе, что можем встретить партизан, и что они оставят нас у себя. Во время ходьбы мы загадывали друг другу загадки и тихонько пели песни, нам это поднимало настроение и отгоняло сон. Должно быть, приближалась полночь, когда мы, наконец, подошли к деревне. Мы остановились у первой попавшейся фермы и попросились на ночлег. Крестьянин с женой отнеслись к нам с большим сочувствием, после того, как мама рассказала им нашу историю. Нас поселили в сарае. Хозяйка принесла нам свежеиспеченного хлеба и молока. Я давно уже не пробовала такого вкусного хлеба и большую его часть съела сама, оставив маме молоко.

Устроившись на соломе и глядя через отверстие в крыше, мы видели, как ярко светит луна. Совсем не так, как пару часов назад, когда мы шли. На несколько коротких минут мы забыли о войне и убийствах, которые творились вокруг нас, и уснули в мгновение ока.

Продолжение следует.

---