Так рассуждает Любовь Касьянова – константиновская художница, специализирующаяся на одном из самых ярких видов декоративной живописи – петриковской росписи. Промысел этот родом из днепропетровского села Петрикивки, но превосходно прижился и на Донбассе несколько десятилетий назад.
- Все потому, что у нас в городе была фабрика майоликовых и стеклянных изделий, – объясняет Люба. - Моя мама, Мария Егоровна, много лет проработала там художником по керамике. Там в ходу были буквально все виды народной росписи. Рисовать я люблю чуть ли не с пеленок, так что, кем стать, долго не раздумывала – пришла на фабрику сразу же после школы учеником. Работала художником, пока не вышла замуж, а потом ушла. Особенно не жалела – с кистями и красками меня разлучить никто бы не мог, но на производстве невозможно дать волю собственному воображению, - есть норма, утвержденные эскизы. А мне интереснее собственные сюжеты и придумки.
За много лет Любовь Касьянова сменила множество мест работы, дольше всех проработала на заводе стеклоизделий, но живопись никогда не оставляла. Она ее и поддерживала в самые трудные годы. В девяностые, когда пришлось особенно туго, работала Любовь в кооперативе «широкого профиля», и там тоже, помимо основной работы, расписывала сотни изделий. Но жажда творчества была настолько сильна, что рисовала без устали еще и дома. Мастерство позволяет работать быстро – на то, чтобы расцветить деревянную заготовку праздничным колоритом украинского садочка, у нее уходит примерно два часа. Большая часть нарядной утвари ушла на подарки, а кое-что и продала, так любимое дело помогло ее семье продержаться на плаву.
Сейчас Любовь Васильевна – предприниматель – держит небольшую палатку с парфюмерией. Рядом выставлены на продажу и нехитрая деревянная утварь, расписанная ее руками: разделочные доски, солонки, ступки и т.п. Для Любови Касьяновой торговля – это способ выжить, а настоящее дело - живопись. К своим детищам, как к коммерческому продукту, относиться она не может, вот и выставляет за изделия ручной работы, и, что называется, «авторского дизайна», совсем скромные цены – от 15 до 50 гривен, в зависимости от величины и сложности работы. В этом году к восьмому марта спрос на расписные досточки возрос необычайно – покупатели буквально смели с прилавков весь народный товар, раскупили даже прошлогодние образцы.
- У меня нет списанных откуда-то сюжетов, - объясняет Любовь Васильевна, - каждую роспись придумываю сама. Главное, чтобы были свои орнаменты, которые приходят из жизни. Никогда не делаю набросков карандашом, сразу вижу и пишу всю композицию. Я петриковскую роспись предпочла другим, хотя владею и хохломской, и дымковской, и гжельской, но петриковка такая нарядная, богатая цветом. В ней есть все, что можно увидеть прямо у себя дома, под ногами, на даче, огороде, все возможно превратить в красоту. Вот смотрите, здесь и мальвы, и калина, и крыжовник, и тыква, есть приемы, которыми можно заставить заиграть обыкновенные лук, морковку и укроп. Очень люблю изящные завитки, так называемые пестрютки, которые выводят тончайшей колонковой кисточкой. Могу ввести в композицию и людей – наших украинских господарок, могу и животных с птицами – в прошлом году расписала для покупателей бездну петушков, ведь год Петуха был по восточному календарю. Но больше всего нравятся анютины глазки, может это не совсем в стиле петриковки, но для меня это цветы детства, хочется их написать побольше, тем более, что и большинство горожан любят, когда на доске красуются пышные цветы. Есть такой специальный оттенок фиолетовой гуаши, хочу его купить, и тогда уж писать в свое удовольствие.
Главный материал, с которым работает Любовь, это дерево, - крепкий, звенящий карпатский бук. Возить его приходится из Харькова, чаще, что называется, на своем горбу. Заготовки после приобретения сохнут еще пару недель; специальной студии у Любы нет, так что и сушилка и мастерская - все в квартире. Домашние никогда не возражают, тем более, что семья у Любови Васильевны художественная, на майоликовой фабрике работала по керамическим формам ее тетка, крестная была технологом на этом же производстве. Да и сама Люба могла бы заниматься керамическими изделиями, но не потянет пока ни расходов, ни оборудования – нужна муфельная печь для обжига. Младшая дочь Оля мечтает стать дизайнером, без устали рисует интерьеры, шестилетняя внучка Вика на занятиях в детском саду выводит орнаменты, в которых воспитатели узнают ту же петриковку – она с пеленок наблюдала, как бабушка пишет.
Сама Люба твердит, что она, прежде всего, художник, а вовсе не торговец. Писать может часами, иногда творческий полет застигает в самое позднее время – семья не удивляется, если застает Любовь Васильевну за росписью и ночью.
- Я не могу не рисовать, - говорит Любовь Касьянова. - Это вся моя жизнь, это вливает в меня силы. Вот рассказывает мне кто-то историю, а я уже вижу описываемую картину в цвете, в деталях. В детстве я думала, что это у всех так, а потом кто-то объяснил, что такое видение бывает именно у художников.
Потребность научить другого тому, что умеешь, у нее такая же мощная, как и жажда творчества. В свое время вела в школе, где училась дочь, кружок декоративной росписи. Взяла бы учеников и сейчас, но уж больно много хлопот с лицензией и помещением. Так что пока под разговор предложила и журналисту «Провинции» написать что-то на бракованной доске, попробовать и оценить, насколько это увлекательное занятие. Оказалось, действительно, и с минимальными навыками можно заниматься росписью часами. Даже на рынке, в своей парфюмерной палатке, Люба ухитряется писать петриковку, и собирает вокруг себя завороженных зрителей из соседних павильонов, а кое-кому позволяет и попробовать себя в роли учеников живописца. Все стараются, но мастера превзойти пока никому не удалось.
Теперь Любовь Касьянова мечтает попасть на знаменитую Сорочинскую ярмарку, на людей посмотреть и себя показать, если, конечно, «местовые» окажутся не слишком дорогими.
Любовь Касьянова: «У меня нет списанных откуда-то сюжетов, каждую роспись придумываю сама»
- Все потому, что у нас в городе была фабрика майоликовых и стеклянных изделий, – объясняет Люба. - Моя мама, Мария Егоровна, много лет проработала там художником по керамике. Там в ходу были буквально все виды народной росписи. Рисовать я люблю чуть ли не с пеленок, так что, кем стать, долго не раздумывала – пришла на фабрику сразу же после школы учеником. Работала художником, пока не вышла замуж, а потом ушла. Особенно не жалела – с кистями и красками меня разлучить никто бы не мог, но на производстве невозможно дать волю собственному воображению, - есть норма, утвержденные эскизы. А мне интереснее собственные сюжеты и придумки.
За много лет Любовь Касьянова сменила множество мест работы, дольше всех проработала на заводе стеклоизделий, но живопись никогда не оставляла. Она ее и поддерживала в самые трудные годы. В девяностые, когда пришлось особенно туго, работала Любовь в кооперативе «широкого профиля», и там тоже, помимо основной работы, расписывала сотни изделий. Но жажда творчества была настолько сильна, что рисовала без устали еще и дома. Мастерство позволяет работать быстро – на то, чтобы расцветить деревянную заготовку праздничным колоритом украинского садочка, у нее уходит примерно два часа. Большая часть нарядной утвари ушла на подарки, а кое-что и продала, так любимое дело помогло ее семье продержаться на плаву.
Сейчас Любовь Васильевна – предприниматель – держит небольшую палатку с парфюмерией. Рядом выставлены на продажу и нехитрая деревянная утварь, расписанная ее руками: разделочные доски, солонки, ступки и т.п. Для Любови Касьяновой торговля – это способ выжить, а настоящее дело - живопись. К своим детищам, как к коммерческому продукту, относиться она не может, вот и выставляет за изделия ручной работы, и, что называется, «авторского дизайна», совсем скромные цены – от 15 до 50 гривен, в зависимости от величины и сложности работы. В этом году к восьмому марта спрос на расписные досточки возрос необычайно – покупатели буквально смели с прилавков весь народный товар, раскупили даже прошлогодние образцы.
- У меня нет списанных откуда-то сюжетов, - объясняет Любовь Васильевна, - каждую роспись придумываю сама. Главное, чтобы были свои орнаменты, которые приходят из жизни. Никогда не делаю набросков карандашом, сразу вижу и пишу всю композицию. Я петриковскую роспись предпочла другим, хотя владею и хохломской, и дымковской, и гжельской, но петриковка такая нарядная, богатая цветом. В ней есть все, что можно увидеть прямо у себя дома, под ногами, на даче, огороде, все возможно превратить в красоту. Вот смотрите, здесь и мальвы, и калина, и крыжовник, и тыква, есть приемы, которыми можно заставить заиграть обыкновенные лук, морковку и укроп. Очень люблю изящные завитки, так называемые пестрютки, которые выводят тончайшей колонковой кисточкой. Могу ввести в композицию и людей – наших украинских господарок, могу и животных с птицами – в прошлом году расписала для покупателей бездну петушков, ведь год Петуха был по восточному календарю. Но больше всего нравятся анютины глазки, может это не совсем в стиле петриковки, но для меня это цветы детства, хочется их написать побольше, тем более, что и большинство горожан любят, когда на доске красуются пышные цветы. Есть такой специальный оттенок фиолетовой гуаши, хочу его купить, и тогда уж писать в свое удовольствие.
Главный материал, с которым работает Любовь, это дерево, - крепкий, звенящий карпатский бук. Возить его приходится из Харькова, чаще, что называется, на своем горбу. Заготовки после приобретения сохнут еще пару недель; специальной студии у Любы нет, так что и сушилка и мастерская - все в квартире. Домашние никогда не возражают, тем более, что семья у Любови Васильевны художественная, на майоликовой фабрике работала по керамическим формам ее тетка, крестная была технологом на этом же производстве. Да и сама Люба могла бы заниматься керамическими изделиями, но не потянет пока ни расходов, ни оборудования – нужна муфельная печь для обжига. Младшая дочь Оля мечтает стать дизайнером, без устали рисует интерьеры, шестилетняя внучка Вика на занятиях в детском саду выводит орнаменты, в которых воспитатели узнают ту же петриковку – она с пеленок наблюдала, как бабушка пишет.
Сама Люба твердит, что она, прежде всего, художник, а вовсе не торговец. Писать может часами, иногда творческий полет застигает в самое позднее время – семья не удивляется, если застает Любовь Васильевну за росписью и ночью.
- Я не могу не рисовать, - говорит Любовь Касьянова. - Это вся моя жизнь, это вливает в меня силы. Вот рассказывает мне кто-то историю, а я уже вижу описываемую картину в цвете, в деталях. В детстве я думала, что это у всех так, а потом кто-то объяснил, что такое видение бывает именно у художников.
Потребность научить другого тому, что умеешь, у нее такая же мощная, как и жажда творчества. В свое время вела в школе, где училась дочь, кружок декоративной росписи. Взяла бы учеников и сейчас, но уж больно много хлопот с лицензией и помещением. Так что пока под разговор предложила и журналисту «Провинции» написать что-то на бракованной доске, попробовать и оценить, насколько это увлекательное занятие. Оказалось, действительно, и с минимальными навыками можно заниматься росписью часами. Даже на рынке, в своей парфюмерной палатке, Люба ухитряется писать петриковку, и собирает вокруг себя завороженных зрителей из соседних павильонов, а кое-кому позволяет и попробовать себя в роли учеников живописца. Все стараются, но мастера превзойти пока никому не удалось.
Теперь Любовь Касьянова мечтает попасть на знаменитую Сорочинскую ярмарку, на людей посмотреть и себя показать, если, конечно, «местовые» окажутся не слишком дорогими.
В. Гейзер.
