Дневник константиновского вестарбайтера

Наши погоняла (переводчики, неверно называемые комендантами лагеря) в большей части своего состава были людьми плохими, которые, с одной стороны, цеплялись за удобные места и боролись за них, с другой стороны, использовали все средства, чтобы утвердиться в качестве начальников над измученными страдальцами. Некоторые применяли побои, заставляя при избиении петь песенку. Были случаи таких варварских избиений, что избитый хворал или даже умирал. Кто не помнит господ Коннерта и Граефа?

Лично я никогда не вызывал их раздражения и избегал всякого противоречия в разговоре. Как иначе вел себя господин Густав Рут! Он откровенно сочувствовал нам и нашему нищему существованию, всегда улаживал дела без ругани и побоев, а дружелюбием достигал очень многого.

Моя сестра Хильде, не имевшая практически никакой профессии, была направлена на вспомогательные работы, которые назывались неквалифицированными. Она должна была на ужасном холоде вытаскивать из глубокого снега кирпичи и тащить их для возведения стены, по сходням – вверх и вверх... и это при 40 градусном морозе. Стена строилась, но по весне все растаяло, и она обрушилась...

Мое рабочее место не намного было теплее. От бывшей цинковой крыши остались клочки металла. Проржавевшие железные оконные рамы, конечно, без стекол. Башенный кран был разобран и лежал снаружи. В его «реанимации» я позже участвовал.

Печь - нечто из оплавленного металлического лома, смешанного с коксом. Кокс поджигали. Тепло от него в холодном воздухе поднималось, как из кузницы, прямо в небо.

В 10 часов мы, находившиеся на заводе, отправились в столовую, которая располагалась в километре от нашего рабочего места. Нам пришлось ждать на улице, пока подойдет наша очередь. Наконец, через 2-3 часа мы пообедали. Второй раз мы ели после окончания работы, между 16 и 18 часами. Потом нам нужно было ждать, пока вся тысяча человек из нашего лагеря соберется после еды.

Питались мы не отдельно, а вместе с русскими. Ну а после еды – построение, перекличка, пересчет многоразовый... Количество совпадало не сразу, когда с этим было покончено, отправлялись в лагерь в сопровождении вооруженной охраны. По прибытии повторялась игра с построением, пересчетом, пока, наконец, не получалась нужная цифра.

Раз в неделю, иногда – раз в две недели, мы должны были, по колоннам, под надзором вооруженных солдат, эскортироваться в баню. Она находилась в двух с половиной километрах от лагеря. После раздевания мы отправляли нашу одежду в камеры для обеззараживания, где из-за высокой температуры все наши кожаные вещи пошли прахом (брючные ремни, обувь). Нам не позволялось ничего оставлять при себе, все шло как «на железной дороге».

С одной стороны был вход в душевые для мужчин, с другой – для женщин. Там не было никакой видимой перегородки между отделениями. Мы же были так истощены, что нам было безразлично, никто не чувствовал позывов к чувствам к противоположному полу...

В печальных моих воспоминаниях кое-что осталось с первых месяцев, и все эти воспоминания под пронзительный свист огромных русских локомотивов.

В механическом цехе со мной был господин инженер Конрад Монч, в свое время технических руководитель конструкторского бюро на заводе эмалей в Медиаше, тут же он стал работать техническим чертежником, в лучшем случае использовался как конструктор. Он нашел однажды в разрушенном фабричном отделе, в снегу старинный маленький циркуль и был несказанно счастлив стать обладателем редкого в тех условиях инструмента, необходимого для его новой профессии.

Господин Мартин Броос, механик приборного цеха фирмы «Вестен», нашел вскоре применение в качестве механика по точным приборам.
Хельмут Тейс и я попали к сверлильному станку, но Хельмут, работавший раньше около трех лет на таком же станке, был опытней, и я при нем был в роли ученика, так как за душой у меня была лишь двухмесячная практика на станке.

Во всяком случае, то не было удовольствием - в пальто, в перчатках, меховой шапке работать у станка.

Нужно еще иметь в виду, что меня использовали в качестве подсобного рабочего. Вначале я должен был вместе с русской женщиной по имени Маруся, приносить материал на себе. Металлические штанги - на плечах. Куски металла для литья и из литейной готовые болванки – на каре. Носили и из заснеженного двора в заснеженный двор. Еще мы должны были подносить огромные бутыли с кислотой, необходимой для литья. В цех – полные, из цеха – пустые бутыли, все это - на плечах....

Не много времени понадобилось нам, чтобы мы начали понимать русские слова, предложения. Первое, что запомнилось, - Давай, быстрей! Давай, работай! Пошли! Стой!..

Жизнь шла своим чередом.